В своих воспоминаниях рузский краевед П.М.Смирнов неоднократно упоминал имя помощника наездника Бронислава Антоновича Полинского. Каково же было удивление, когда при подготовке материала о рузских бегах посчастливилось встретиться с дочерью Полинского, Марией Брониславовной, с живой историей, свидетельницей скачек в довоенной Рузе.
М.Б. Косягина (Полинская) о довоенном времени и об отце
Мария Брониславовна родилась в 1923 году, и в прошлом году ей исполнилось 90 лет. Ее трудовой стаж 44 года. С тех пор, как неожиданно пропало зрение, Мария Брониславовна проживает с дочкой Мариной. Несмотря на столь почтенный возраст и проблемы со здоровьем, она оказалась прекрасной рассказчицей.
ГЗК ( Государственная заводская конюшня) занимала большую площадь в северной части города. Приблизительно крайние точки Школа №3 – ДВВС – автостанция – территория ИЖС через дорогу. Вход на территорию ГЗК располагался как раз напротив Волоколамской улицы.
Здесь же недалеко был гараж, приемный ветеринарный пункт для осмотра животных, станция искусственного осеменения, колодец. Воду из колодца ручным приводом набирали в большой чан, который стоял в гараже. Вода нагревалась, и только тогда ею поили лошадей. Конюшня сначала была одна, потом достоили еще одну. Кормили поголовье сеном и овсом. Сенокосные луга и большие поля засевались овсом на левом берегу реки Руза, напротив деревни Сытьково. Убирали зерно и вручную, и косилками.
Основная задача госконюшни состояла в содержании племенных жеребцов для улучшении породы лошадей. Жеребцов увозили в колхозы в специальных упряжках. Мария Брониславовна вспоминает, что отцу всегда доставалась поездка в колхоз Настасьино: видимо, за каждым работником было закреплено определенное хозяйство.
Некоторые колхозы сами привозили племенных лошадей в ГЗК. После процедуры разгоряченного жеребца накрывали попоной, и конюх долго водил его на привязи по кругу, чтобы успокоить.
Ипподром был большой. Круг составлял 1600 м. С одной стороны круга располагались двухэтажные трибуны с деревянными лавками. Скачки приурочивались к ежегодной осенней 3-х дневной ярмарке. Готовились к ним заблаговременно.Специально печатались программки с расписанием всех участников забегов, указывались цвета комзолов наездников, клички и масти лошадей.
Во время выступлений играл духовой оркестр. Царило праздничное настроение.На соревнования ходили семьями– для лошадников это было частью жизни, для их домочадцев – отдыхом и развлечением. Приезжали из Москвы и многих городов Московской области – Лотошино, Волоколамска и др. Популярности ипподрома также способствовало его удобное расположение в городской черте и близость рынка, который был на территории современной улицы Федеративной. Торговали зерном, племенными животными, различной сельскохозяйственной продукцией. Хорошо запомнилось, что на Нижнем рынке продавали поросят, а рядом с Демократическим переулком - коров, быков.
Отец Марии Брониславовны – Бронислав Антонович Полинский работал помощником наездника.
По национальности он поляк, родился в 1890 году в Гродненской губернии. Был прислан кавалеристом на Клементьевский полигон, но заболел, был прооперирован в Рузской больнице. После выписки остался в Рузе и стал работать в земской управе конюхом, женился. Сначала жили в бараке (стоял кирпичный дом на месте современного Дома быта, напротив милиции), а потом Бронислав Антонович купил 100 корней деревьев для сруба, перевез их из леса и стал строить дом К этому времени у молодой четы родилось трое детей.
Мария Брониславовна вспоминает, что все светлые страницы детства связаны с отцом и лошадьми. До сих пор в памяти, почему-то не забывается большой плакат с изображением лошади и надписью: «Колхозник! Готовь коня к третьей большевистской весне!», который висел у них в чулане.
Девочкой она часто приходила к отцу на конюшню, тем более, что жили совсем рядом, на Демократическом переулке. Ей нравилось смотреть как отец ухаживает за лошадями. Однажды так засмотрелась, что споткнулась о седло , которое лежало на полу, и очень сильно ударилась. Отец взял на руки плачущую девочку и отнес домой. Полинский любил свою семью, и очень ответственно относился к отцовским обязанностям.
Но особенно любила Маша смотреть скачки, вся трепетала, когда отец выводил на круг коня по кличке Зизинбар. Это был серый в яблоках чистопородный красавец. Трибуны ревели, когда проходила проводка лошадей по мастям, настолько волнующим было это событие.
Любовь к лошадям красной нитью пройдет через всю ее жизнь. И, наверное неслучайно, эта тяга и преданность лошадям возродится и продолжится потом у внучки Машеньки, правнучки Бронислава Антоновича, в ее талантливых рисунках, но об этом отдельный рассказ.
Все рухнуло в 1938 году. Отца обвинили польским шпионом и сослали на Магадан. Жизнь семьи превратилась в жестокое испытание. Мать нигде не могла устроиться на работу, детей травили и издевались сверстники. Старшей сестре с огромным трудом удалось устроиться учиться дальше, чтобы получить хоть какую-то специальность.
Войну они встретили в Рузе. Как только пришли немцы, мать собрала детей и уехала в деревню Волынщино, откуда была родом. С слезами Мария Брониславовна вспоминает этот период: сколько лишений и горя пришлось испытать! Шли очень сильные бои. В липовой аллее Волынщина стоял особый артдивизион 57 мм пушек, которыми командовал Виктор Лукич Мошковцев. Как только начиналась кононада, он строго приказывал жителям: «Уходите, прячьтесь все!». В Рузу вернулись после освобождения города от немцев, еще повезло, что дом уцелел.
Шли годы, но надежда, что компетентные органы разберутся, и отец вернется, не оправдалась. Отец не вернулся, и до сих неизвестно даже точной даты его смерти. Все попытки навести справки о его судьбе не имели результата. Что-то немногое узнал брат, но Мария Брониславовна этих сведений не имеет, потому что брата тоже уже нет в живых.
В жерновах репрессий
Возвращаясь к событиям довоенного времени, надо заметить, что сталинские репрессии полной чашей испытали многие жители Рузского района, в том числе и работники ГЗК. Были арестованы заведующий РАЙЗО (районный земельный отдел) М. И. Игнатьев, его заместитель И.М. Прошлецов, старший ветврач С.А. Казанский, старший зоотехник С. П. Маркин, ветфельдшер госконюшни В. Т. Шумилин, зоотехник по кормам В.Г. Бабакин. конюх Ф. С. Кармалин.
Конюха по доносу обвинили в том, что ворует у лошадей овес. Заведующего райзо Игнатьева – в том, что, продавая племенных жеребцов, десять процентов брал себе. Доказательств этих преступлений не было, поэтому всех причислили к троцкистам и врагам народа. Семерых руководителей РАЙЗО и ветстанции расстреляли, Ивана Михайловича Прошлецова приговорили к двадцати годам с конфискацией имущества.
Это имущество, кстати, оценили в 112 рублей, а состояло оно из старенького пальто и книг Маркса, Энгельса, Ленина. Неизвестно, удалось ли продать книги общей стоимостью 70 рублей, а пальтецо выкупили соседи и принесли жене «троцкиста» Анастасии Николаевне Прошлецовой. Его потом перешили старшему из троих детей, поскольку семья, лишившаяся единственного кормильца, оказалась в очень тяжелом положении.
Закат коневодства в районе
Послевоенные страницы истории Госконюшни еще ждут своего прочтения. Предстоят поиски, новые встречи, работа в архиве. Эта небольшая зарисовка, надеюсь, станет началом этих исследований.
В послевоенные годы в ГЗК зоотехником по лошадям трудился Николай Ксенофонтович Лобанов.Его жена Нина Дмитриевна работала учителем химии. Не одно поколение ружан вспоминают добрым словом эту удивительную женщину.
Мне в малолетстве довелось встречаться с Николаем Ксенофонтовичем. Невысокого роста, худощавый, исключительно грамотный специалист, очень интеллигентный человек – таким воскрешает его моя детская память. Вместе с моим отцом он частенько любил поговорить о делах сельском хозяйстве, особенно сокрушался о бестолковости и недальновидности нововведений.
Самое интересное, почти все его прогнозы сбывались, за что Ксенофонтыч (так величали его местные мужики) был очень почитаем среди простых людей. В те времена, почти в каждом дворе была какая-нибудь скотина, и он никогда не отказывал в ветеринарной помощи. В память врезалось то, как тактично он всегда разговаривал с людьми, и как уважительно относились к нему соседи и сослуживцы.
Умер Николай Ксенофонтович после тяжелой болезни в середине 60-х, похоронен на Рузском кладбище. На гранитном памятнике изображена голова лошади, как символ его исключительной преданности своей профессии.
После войны ГЗК в Рузе просуществовало примерно до 1952 года. Государство сочла ненужным дальнейшее существование многих ГЗК. Элитное конское поголовье в стране резко сократилось, немало лошадей погибло на фронте, других угнали в Германию. Ситуацию усугубило решение о расформировании кавалерии. Восстанавливать элитное коневодство в условиях увеличивающейся численности «железных коней» государство посчитало невыгодным.
На материальной базе госконюшни было создано племобъединение со станцией искусственного осеменения. Конюшню переделали под бычатник, и работа с животными продолжилась, создавались совхозы, налаживалось производство молока. Лошадей там было мало, в основном для хозяйственных нужд, но местные жители, особенно пожилые, по старой памяти называли эту организацию ГЗК.
….Полуразрушенные деревянные здания конюшен убрали в начале 60-х годов, когда начали строить корпуса школы-интерната. Ипподром давно зарос луговой травой, стал просто сенокосной делянкой. А несколько лет назад здесь вырос современный Дворец Водных Видов Спорта (ДВВС). И теперь уже ничто не напоминает об красавцах-рысаках, азартных скачках, веселых осенних ярмарках.
Начало статьи Продолжение Послесловие
За помощь при сборе материала для этой статьи
БЛАГОДАРЮ
Марию Брониславовну Косягину (Полинскую),
Марину Анатольевну Дитлову ( внучку Б.А.Полинского).
Наталью Николаевну Кармалину.