Интервью было опубликовано в газете "Красное знамя" в феврале 2020 года
Чем пахнет Родина? Скошенной травой, утренней росой, свежим хлебом и яблоками, а может быть, ладаном из деревенской церкви? Все эти запахи и образы ощущаешь, когда смотришь на картины Николая Никитовича Антюхина. Художник родился и вырос в поселке Колюбакино. Его сюжеты – сельские пейзажи, храмовая архитектура и натюрморты отражают все то, что он сам называет «уходящей Россией»: полевые травы, резные наличники на окнах, вышитые наволочки, деревянные избы и кресты на куполах.
В прошлом году художник впервые показал свои работы жителям Рузского округа. Первая его выставка была открыта в августе во время фестиваля «Лето Гоподне» в Смоленской церкви деревни Новогорбово, вторая – в декабре в Рузском краеведческом музее. До этого его персональные выставки проходили только за рубежом.
– С чего все начиналось?
– После службы я работал в Москве на заводе, жил в общежитии и готовился поступать в институт. Завод давал путёвки на двухгодичные курсы рабочих корреспондентов при Союзе журналистов. Затем поступил на факультет прикладного искусства в текстильный институт. После его окончания стал преподавать, работал на кафедре моделирования костюма. Затем меня пригласили на кафедру рисунка и живописи, а затем перешел в педагогический институт преподавателем художественно-графического факультета.
– У вас творческая семья? Дети пошли по вашим стопам?
– Мой дядя, Фёдор Васильевич Антюхин, был художником. Жена Екатерина пишет очень тонкие работы акварелью. Старшая дочь Ульяна расписывает храмы, делает мозаику, росписи, пишет иконы и преподаёт в своём родном университете. Её муж, Валерий Кожин, – художник-мультипликатор. Младшая дочь тоже очень талантливая, она получила в Италии поэтическую премию.
Многому меня научили мама и бабушка. Мама вязала крючком скатерти и вышивала гладью – васильки, ромашки, любые цветы. С самого раннего возраста я видел эту красоту вокруг. Сейчас работаю над композицией «Возвращение в детство», в которой хочу изобразить этот мир русской деревни и детства.
– У вас много деревенских пейзажей. А городские вы пишите?
– Мне это не близко, я родился в деревне. Даже в Брюсселе я нашёл свой мотив: дворик с покосившимся забором и берёзкой. В моей деревне осталось всего три дома. Я пишу их постоянно в разные времена года. Серия называется «Портрет дома». Это вид уходящей России, которую не вернёшь. Деревенский дом – это микрокосмос. На любой город или деревню я люблю смотреть утром, а не вечером, чтобы почувствовать их запах.
– Какие запахи отразились на ваших картинах?
– Наверное, запах квашеной капусты и варёной картошки.
– А мне кажется, что пахнет сырым снегом, хвоей и весной.
– Да, ещё запахи прелой или скошенной травы, соломы. Сейчас пейзаж значительно изменился. Кстати, я планирую провести совместную выставку с одним фотографом. Выставка будет называться «Запах Родины».
– Вам близок размеренный деревенский образ жизни?
– Не совсем. Я стремлюсь к размеренности, но жизнь вносит свои коррективы: уводит в разные места, сводит с теми или иными людьми. В последние годы часто вспоминаю фильм «Покровские ворота» Михаила Козакова. Это про наше поколение. Там был один герой, Хоботов. Мне он очень близок. В жизни меня можно подвинуть, но в творчестве – никогда.
– Что для вас означает «не подвинуть»?
– Мне могут говорить всё, что угодно, а я всё равно буду делать то, что считаю нужным. Всегда имею своё мнение. Мне с семнадцати лет все говорили, что нужно заниматься графикой. Один из старшейших художников Звенигорода увидел мои картины и сказал, что меня вообще не надо ничему учить, потому что я уже состоявшийся график. А я всегда стремился заниматься живописью. Вспоминаю фразу художника Александра Дейнеки: «Каждый художник должен стремиться написать свои «Грачи прилетели», или строки поэта Дмитрия Кедрина: «Свою песню, хоть негромко, но сказать».
– Вы написали свои «Грачи прилетели»?
– Грачи еще в полёте. С одной стороны, хочется больше заниматься графикой, но с другой – преодолеть свои недостатки и трудности, работая в живописи. Мне нравится моя работа «Новодевичий монастырь». В ней есть особый свет. Считаю, что любой пейзаж с храмовой архитектурой должен светиться изнутри, и если этого внутреннего света нет, на картине просто мотив.
– Расскажите о своих любимых жанрах, мотивах, техниках.
– Я работаю с разным материалом, разными мотивами, но сейчас больше концентрируюсь на пейзаже с храмовой архитектурой. Места, в которых стоят храмы, совершенно особенные, намоленные.
Ещё пишу натюрморты. Всё зависит от внутреннего состояния.
Бывает, художник думает о том, как будет смотреться его картина в выставочном зале. Со мной такого никогда не было, потому что это сковывает мысли и плохо отражается на работе. Поэтому всегда стараюсь работать «в никуда», в пространство.
– У вас было много выставок в Европе. Как жители Европы восприняли ваше творчество?
– Не только в Европе, но и за океаном было около двадцати выставок. Меня приглашали за границу друзья, с которыми общаемся семьями много лет. Знакомый одного из моих друзей в Америке сделал там выставку моих работ в 1996 году, и впоследствии я часто туда ездил с картинами. Раз в месяц в Вашингтоне выходит альбом-справочник, где указано, в какой из галерей представлены работы того или иного художника. Там периодически публиковали и анонсы моих работ. Для меня было почетно показать свои картины в культурном центре посольства Российской Федерации в Вашингтоне.
За границей мои работы восприняли очень живо. Жители Европы и Америки видели на картинах что-то своё. Кто-то узнавал место, которое он посетил, будучи в России. Другим старинные храмы в России казались слишком экзотичными.
– Ваша первая выставка в России была в Горбове. Как она прошла?
– Очень хорошо. Я видел лица знакомых, которых не встречал уже 30–40 лет. Теперь решил проводить персональные выставки только в России.
– Что является самым главным в художнике?
– Смелость. Это основа, на которой строится все остальное: своя тема, своя творческая манера. Одни художники вычёркивают из своей жизни всё, что мешает творчеству, вплоть до семьи. Других жизнь тянет то в одну сторону, то в другую, они творят рывками. Я отношусь ко второму типу.
– Кто из художников вам больше нравится, кто вдохновляет?
– Сложно назвать кого-то одного. Мне нравится Исаак Левитан, Василий Поленов, еще Микеланджело Меризи да Караваджо. Глядя на его картины, можно почувствовать, что ты в них присутствуешь. На каждом этапе жизни приоритеты меняются, но Алексей Саврасов всегда нравился.
Когда была персональная выставка Левитана на Крымском валу, привезли из частных коллекций Израиля один его этюд — «Март». Левитан писал его в Звенигороде. Глядя на этот этюд, слышишь, как звенит воздух. Левитан интересен своими темами в живописи. Только он смог так почувствовать природу России. Начинающему живописцу нужно быть под влиянием кого-то из великих мастеров. Если ты прошёл этот период, значит, сумел создать собственный творческий стиль.
– Какие храмы в Рузском округе вам нравятся? Какие из них вы писали?
– Я не представляю Подмосковье без храмов. Люблю места и церкви в Колюбакине, Рузе, Звенигороде, Горбове, Поречье, Михайловском, Васильевском, люблю монастырь Саввы Сторожевского. В Москве — Коломенское, Новодевичий монастырь. Так получилось, что я рекламирую наш Рузский округ по всему миру. Не так давно я побывал в Комлеве, где мне открылся удивительный вид на храм. Это стало для меня открытием, и я вспомнил картину Левитана «Над вечным покоем». Ещё я сделал несколько этюдов поймы реки Рузы. Здесь, в Рузе, есть много сказочных мотивов.
– Действительно, многие художники ездят по всей стране в поисках интересных мест, а ведь можно найти их и в родных краях.
– Часто бывает, что находишь пейзаж и мотивы совсем рядом. Мой учитель рассказал о своём знакомом художнике, который однажды сломал ногу и целый месяц провел на даче. Из его окна были видны только лопухи. Каждый день он рисовал эти лопухи с разных ракурсов, при разном освещении. Потом он сделал великолепную выставку.
– Как вы относитесь к современному искусству?
– Оно разное, как и галереи. Нравятся затейливые инсталляции, перформансы, интересные задумки и образы. В современном искусстве много броского, необычного, иногда переходящего грань.
– Где по-вашему проходит грань между искусством и провокацией?
– Для меня искусство – это родник под горой, на которой стоит храм. А провокация – как вода с хлоркой.
– Что вы стремитесь сказать своему зрителю через искусство?
– Возможно, это звучит немного пафосно, но я стремлюсь показать уходящую Россию, размеренный деревенский образ жизни. А ещё стараюсь не лукавить и не подыгрывать. Сейчас я поставил себе цель через 10 лет подготовить картины к выставке, посвящённой 900-летию Рузы.
